Автор статьи: Михаил Третьюхин

Захват недвижимости практиковался на протяжении всей известной истории человечества. Бедные и богатые, государства и их подданные периодически покушались на владения друг друга. Достаточно яркий исторический пример – движение диггерров («копателей»), разгромленное  в Англии в ходе революции 1641-1660 гг. победившей партией индепендентов. Всегда и везде главное отличие обеих сторон в этом конфликте было и остаётся в том, что действия власть и богатство имущих, как правило, считались «законными», а поведение простых людей – «преступным». В Новейшее время нарушение владений достигло невиданных доселе масштабов. С конца 60-х гг. прошлого века в лексиконе анархистов и левых радикалов появилось слово «сквоттинг» –  нелегальный захват пустующей и неиспользуемой недвижимой собственности: земли и помещений. Захваченные владения стали активно использоваться сквотерами не только для решения своих жилищных проблем и сельского хозяйства, но и для создания собственных культурных и политических штаб-квартир.

Сквоттинг в современном смысле этого слова зародился на Апеннинском полуострове после Второй Мировой войны. Разорённые крестьяне с Юга Италии в поисках работы мигрировали в города северной части страны и заселяли в них пустующие дома, образовывая коммуны. Так, в Милане в 1977 г. в 50 захваченных зданиях ютилось около 200 постоянных и 35 тыс. временных поселенцев. Такая концентрация сквоттеров постепенно сделала из Милана контркультурную столицу Италии, в нём зародился национальный «андеграунд». Попытки властей выселить сквоттеров из занимаемых ими помещений приводили порой к самым драматическим последствиям – таким, как бунт рабочих и студентов, симпатизировавших сквоттерам, в 1971 г. Разогнать коммуны сквоттеров не удавалось – выселенные из одного помещения, они тут же занимали другое.

Колоссальных размеров сквоттинг достиг в середине  1980-х гг. в Великобритании – по стране одновременно перемещалось до 100 тыс. бродяг. Правительство Маргарет Тэтчер начало крупномасштабную компанию против нарушения границ владений. А 17 декабря 1993 г. был принят «Public Order Bill», отменивший места для временной остановки («stopping places») и ужесточивший наказания за нарушение границ владений. По всей Англии прокатилась волна протестов против этого закона. Даже полиция была им недовольна, потребовав разделить бродяг на «идейных» и на тех, кто стал ими в силу обстоятельств.

«Идейные» бродяги – «автономы» – имеют свою «корпоративную» этику и философию, помогающие мы свободными и независимыми от буржуазного «общества потребления». Они выступают за отмену границ и за свободное передвижение людей по планете. «Автономы» считают, что все виды собственности, кроме личной и коммунитарной, являются несправедливыми и поэтому не имеют право на существование. Ими часто практикуется стиль жизни «dumpster diving» («ныряние в мусорный бак»), который даёт им материальную возможность существовать автономно от существующей системы. Добывание средств к существованию в мусорных баках и на свалках – обычное явление для США. Но особое общественно-политическое звучание оно приобрело у сквоттеров, панков и анархистов, которые чаще всего пополняют ряды «идейных» бродяг. В западных странах в мусорные отходы часто попадают продукты, вполне пригодные к употреблению, особенно в периоды кризисов перепроизводства. Многие активисты и даже целые леворадикальные организации не брезгуют копаться в свалках. Добывая, таким образом, продукты питания и промтовары, они не только обеспечиваю себя всем необходимым (многие из них принципиально нигде не работают), но и осуществляют крупномасштабные социальные проекты. Например, организация  «Food not Bombs» («Пища, а не бомбы») не только кормит собранными таким образом продуктами бездомных, но даже отправляет гуманитарную помощь в Мексику повстанцам-сапатистам. Естественно, «Food not Bombs» не имеет лицензии на такую деятельность и подвергается постоянным преследованиям. «Автономы» использует «dumpster diving» во время своих скитаний, находя себе пропитание даже в странах «третьего мира». «Автостоп» обеспечивает им мобильность и возможность осуществлять свою общественно-политическую миссию «проповедников» идей социальной справедливости по всей планете.

В странах Запада скоттерами применяются, в основном, ненасильственные методы: демонстрации, пикеты, бойкоты, лоббирование и забастовки симпатизирующих движению профсоюзов, использование СМИ для создания благоприятного общественного мнения о сквоттерском движении и т.п. Подобные методы гражданского неповиновения в течение десятилетий показали  довольно высокую эффективность подобной тактики на Западе.

В «третьем мире» социальная напряжённость в обществе часто приводит к массовым убийствам и гражданским войнам. Наиболее известным примером является современная Мексика. В начале 70-х гг. годов прошлого века там разразился земельный кризис. Каждый второй мексиканский крестьянин не имел своей земли, а имеющие её не выдерживали конкуренции с сельхозпродукцией из США и Канады. В течение 1970-х земли лишились ещё 10 тыс. крестьян. Правительство отменило статью 27 Конституции – главное завоевание крестьянства во время мексиканской революции 1910-17 гг. Закономерным итогом такого развития событий стало появление в южной Мексике народного движения, известного сейчас как «Сапастисткая армия национального освобождения» (САНО). В конце 1970-х гг. сапатисты создали автономную сеть движения за захват земли и образовали независимые крестьянские профсоюзы. Организация была разбита на ячейки и группы самозащиты. В 1983 г., когда репрессии усилились, сапатисты ушли в подполье и изменили свою тактику. Ненасильственные методы гражданского неповиновения уступили место вооружённому сопротивлению. 1 января 1994 г. САНО открыто объявила войну правительству и захватила большую часть штата Чьапас, которую контролирует и сейчас.  Движение сапатистов часто называют «первой постмодернистской герильей».  Оно, не являясь сепаратистским, предложило свой проект деконструкции «нового мирового порядка» эпохи неолиберализма.

Несмотря на то, что требования сапатистов-интеллектуалов являются по своей сути буржуазно-демократическими, анархисты и левые радикалы всего мира считают крестьянскую войну в Чиапасе явлением анархическим, либертарным. Существует международная сеть солидарности с сапатистским движением. С помощью этой сети сапатисты выиграли информационную войну с правительством Мексики. Этому не мало способствовали и фильмы снятые в Чиапасе в 1998 г. кооперативом берлинских сквоттеров АК КRAAK на средства, предоставленные организацией голландских «новых левых» «XminusY Solidarity». Движению сапатистов оказывается финансовая, продовольственная и фармацевтическая помощь. Формируется скоординированная сеть международного сквоттерского движения. Борьба крестьян за землю в «третьем мире» объединяется с борьбой бездомных «развитых» стран. Происходит своеобразная глобализация сковоттинга. [1]

Ведущие аналитики РЭНД-корпорации (http://www.rand.org/about/), которой было проведено большое количество исследований по вопросам организации вооружённой борьбы и современным демографическим проблемам населения, последовательно изучают «необычную войну» в Мексике. Так, под редакцией Джона Аркилла и Дэвида Ронфельдта (John Arquilla, David Ronfeldt) был опубликован обобщающий труд: «Сети и сетевые войны: будущее террора, преступления и вооружённой борьбы». [2] Аркилла также является одним из авторов и редактором монографии РЭНД-корпорации «Социальная сетевая война сапатистов в Мексике». [3]

Основной метод ведения борьбы сапатистов — навязывание многостороннего диалога между общинами индейцев, муниципалитетами и центральными властями Мексики. Для адекватного описания форм ведения борьбы в социальных сетевых войнах Джон Аркилла применяет термин «роение» (swarming), проявляемое во множественных «микродействиях» и «стычках»: в выступлениях в СМИ, в вооружённых и невооруженных физических столкновениях, в разного рода демонстрациях и презентациях, в навязываемых диалогах и переговорах с официальными лицами и пр. [4]

Очень показательным для «эволюции» сапатизма от «старых левых» к «новым левым» идеологии, стратегии и тактике является интервью лидера повстанцев субкоманданте Маркоса, данное в 2001 г. известному латиноамериканскому писателю Габриэлю Гарсии Маркесу: «То, что считалось бы успехом для военно-политической организации 60-х и 70-х, когда возникли национально-освободительные движения, для нас стало бы поражением. Мы видели, как эти победы приводили к провалам или поражениям, скрытым за собственной маской. То, что оставалось всегда нерешённым, – это роль людей, роль гражданского общества, роль народа… …Репрессивная власть, которая сверху всё решает за общество, и группа просветленных, которые хотят наставить страну на путь истинный, отстраняет первую группу от власти, берёт власть в свои руки и тоже сверху начинает решать всё за других… Но для остальной части общества в принципе ничего не меняется… Нельзя восстановить ни мир, ни общество, ни национальные государства, разрушенные сегодня, если исходить из вопроса, кто на этот раз навяжет свою гегемонию обществу. Мир, а в нашем случае Мексика, состоит из разных людей и групп, и отношения, которые нужно построить между этими разными группами и людьми, должны опираться на уважение и терпимость, т.е. элементы, которых нет в выступлениях военно-политических организаций периода 60-х и 70-х…». [5]

Как уже отмечалось, на Западе политизация  сквоттинга изначально была характерна для крупных городов, и сейчас продолжается в мегаполисах. В 1980-х гг. идеологизированный сквоттинг достиг своего апогея, и сейчас уже нет такой западной страны, где бы не было своих сквотов. Нарушая границы владений, «автономы» не просто удовлетворяют свои насущные потребности. Они делают вклад в общую контркультуру. В захваченных пустующих зданиях часто создаются культурные или политические центры с конференц-залами, магазинчиками, в которых продаются леворадикальные книги, газеты и журналы и т.д. Художники покрывают стены сквота рисунками.  Появлялись целые анклавы «автономного» образа жизни. Так, в Кёльне в конце 1980-х гг. было более 100 захваченных домов. Кварталы сквоттеров существовали в Западном Берлине - Кройцберг, в Гамбурге - Хафенштрассе. После падения берлинской стены в Восточном Берлине возник самый крупный в Европе сквоттерский район - Майнцерштрассе. Вскоре деятельность сквоттеров объединённого Берлина стала координироваться посредством Совета делегатов от различных домов. Возникли информационная сеть и  взаимодействие между домами для отражения нападений неонацистов и полицейских операций. Сквотеры стремились оккупировать не только пустующие дома, но и ближайшие парки. Так, в Цюрихе, в парке озёр появился город лачуг «Чаотикон». В середине 80-х гг. прошлого века в Швейцарии ширилось движение за создание автономных молодёжных центров. Такие центры появлялись во всех вновь образованных сквотах.

В результате экономического кризиса 80-х гг. прошлого века в США появились десятки тысяч квалифицированных и образованных бомжей. Бездомность здесь вновь, как  в «бурные шестидесятые», стала приобретать социально-политический характер. У неё появилась своя мораль и идеология. По всей стране стали появляться группы, которые использовали тактику сквоттинга.

Определённых успехов добилась организация «Дома, а не тюрьмы» («Homes Not Jails», http://www.homesnotjails.org/), имеющая свои ячейки в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Филадельфии и Окленде. В период с 1988 по 1993 гг. этой организации удалось нелегально заселить бездомными более 300 пустующих квартир. Имели место два типа захвата помещений: скрытый (нелегальный) и символический. При этом сквоттеры строго придерживались трёх принципов сквотинга: ненасилие, отказ от употребления наркотиков и принятие решений через консенсус. За годы существования этой организации СМИ создали ей большие популярность и общественно-политический вес на местном уровне. В основу жилищной политика  «Homes Not Jails», лёг метод «sweat equity», известный в США ещё с XIX века, при котором квартплата взимается не деньгами, а работой жильцов по ремонту дома и благоустройству прилегающей к нему территории. Таким образом, происходит не только материальная, но и духовно-психологическая реабилитация, осуществляется возможность участия в реализации общего проекта.

До сих пор продолжается борьба сквоттеров и «зелёных» Нью-Йорка за сохранение общественных садов, созданных ими на пустырях и свалках Манхеттена. Они не раз инициировали судебные процессы, одними из первых применили виртуальные методы саботажа – им удавалось несколько раз блокировать вебсайты некоторых административных учреждений.

В Западной Европе наиболее ярким примером подобной практики стала территориально-производственная коммуна, образовавшаяся в Копенгагене в сентябре 1971 г. на территории бывшей военной базы НАТО на острове Христиания. Тысячи «автономов» заселили пустующие армейские казармы, и вскоре  Христиания уже стала бастионом контркультуры в Дании. Были организованны различные альтернативистские самоуправляемые предприятия по производству экологически чистых  печей и уникальных велосипедов (дизайн «Христиания»), свечей и обуви, ювелирных украшений и керамики. На таких предприятиях образовались советы рабочих, проводившие открытые собрания. Столовые и кафе кормили голодных.

Возник целый феномен «Свободная Республика Христиания». Органы власти в коммуне не действовали, все решения принимались поселенцами совместно на общем собрании («Ting») (с 1971 г. принцип «Ting» действовал уже и в других «свободных зонах» Дании). Не смотря на то, что Христиания была сквотом, она всё же оплачивала аренду и коммунальные услуги. В каждом квартале появился ответственный за сбор взносов (около 100 долларов в месяц с человека на  1990 г.). Так же все альтернативистские предприятия Христиании вносили часть своей прибыли в фонд коммуны. Из этого фонда выдавались гранды на осуществление различных общественных проектов.

Поселенцам постоянно приходилось отбивать атаки полиции и байкеров. Отношения с властями старалась регулировать старейшие и авторитетные коммунары. 1 апреля 1976 г. датские власти пообещали выселить сквоттеров, но национальная компания организованная коммуной предотвратила такое развитие событий. Прошла 25-итысячная демонстрация в поддержку коммуны. Театр «Действие Христиании» совершил тур по стране с пьесой «Апрельский День Дураков». Но предотвратить угрозу выселения удалось только после полной легализации коммуны. [1]

Молодёжные беспорядки, прокатившиеся по Франции в 2007 г., имеют прямую связь предшествующими действиями правительства против скоттеров в Германии, а также совпавшими по времени с французскими уличными столкновениями в Дании. Во всех этих случаях первопричиной всех подобных социальных конфликтов ему видятся происходящие в Европе неолиберальные «рыночные реформы», ставящие своей главной целью разрушение любых общественных структур и замену их на чисто частно-коммерческие. Однако немецким властям удалось ликвидировать сквоты под коммерческую застройку только в тех районах, где концентрация их была сравнительно невелика. В Гамбурге и Берлине полиции, в конце концов, пришлось отступить перед баррикадами и их многочисленными защитниками. [6]

В 2010 году верхняя палата парламента Нидерландов проголосовала за запрет сквотирования, положив конец его многолетней практике в стране, которая давно уже стало частью голландской общественно-политической сцены. Тем не менее, оппоненты утверждают, в последние годы движение отошло от своих старых идеалов борьбы со спекуляцией недвижимостью и бездомностью и стало более жестоким. В период расцвета движения в 1980-х годов в столице насчитывалось около 20 000 сквотов.

Нижней палатой парламента запрет был принят, когда «Партия Свободы» Герта Вилдреса  поддержала его, при условии, что за сквотирование будут увеличены тюремные сроки. Новый закон означает, что сквотерам грозит до года тюрьмы, если их застанут в пустом здании, и вдвое больше, если во время выселения будет оказано сопротивление.

Один из сенаторов от Социалистической партии заявил тогда, что запрет на сквотирование означает, что «тысячи людей стали преступниками в одну ночь». [7]

Между сквоттерскими организациями США и Западной Европы имеет место быть неявная, но довольно существенная разница. Даже прибегая к нелегальным методам, американские сквоттеры всё же стремятся как можно скорее легализовать свои коммуны, поместить их в рамки закона. Европейские же «политические» сквоттеры до конца сопротивляются легализации, отрицают консенсус и компромисс.  Действия их, в основном, носят контркультурный характер. [1]

В России сквоты появились намного позже, чем на Западе: их расцвет пришелся на 1980-1990-е гг.. Тогда существовало немало сквотов свободных художников, которым удавалось прожить по несколько лет – например, сквоты в Москве на Остоженке и на Большой Садовой, которые сформировались на «закате перестройки» и были разогнаны только в 1996–1997 гг.

В Питере год за годом анархисты занимали пустующие дома, проводили там собрания и даже проживали в теплое время года. Распространен и полулегальный вариант «экономического» сквоттинга, к которому прибегает совсем даже не политизированная часть общества – пустующая квартира занимается надолго за небольшую мзду участковому и директору ЖЭК.  Главным препятствием же развития сквоттинга являлось отсутствие каких-либо законов, защищающих права сквоттеров. [8]

в 2000-х, особенно в их второй половине, редко жили больше года, так как девелоперы стали проявлять больший интерес к пустующим здания в центре столицы. Некоторые сквоты живут и вовсе полгода – только в теплый сезон. Ведь одно дело прожить без отопления где-нибудь в Барселоне, где температура даже зимой редко опускается ниже +10 градусов, и совсем другое – пережить российские холода.

К тому же отечественные сквоты появляются тайно и не афишируют свое существование. Зачастую они выселяются уже в течение суток после того, как о них узнают местные власти, которые, при этом, предпочитают наполнять любые пустующие помещения легальными и нелегальными гастарбайтерами из республик  Средней Азии.

Поэтому ярких и известных примеров современных российских сквотов до сих пор нет. Применяется разве что временное протестное сквотирование, как произошло в Санкт-Петербургее в январе 2013 года, когда анархисты заняли здание пакгауза XIX века на территории бывшего Варшавского вокзала, чтобы предотвратить его снос. Поэтому решением жилищной проблемы даже для анархической молодёжи сквоты у нас так и до сих пор и не стали. [9]

1. Ященко В. Бунт эпохи посмодерна: идеология и направления современного либертарного движения // сайт организации либертарных коммунистов «Автономное действие» url: http://avtonom.org/old/lib/theory/bunt.html
2. Networks and Netware: The Future of Terror, Crime, and Militancy. John Arquilla and David Ronfeldt, editors. RAND, 2001 mrl: http://www.rand.org/publications/MR/MR1382/
3. Ronfeldt David F., Arquilla John, Fuller Graham E., Fuller Melissa. The Zapatista «Social Netwar» in Mexico. RAND, 1998 mrl: http://www.rand.org/publications/MR/MR994/
4. Крупнов Ю., Калашников М. Гнев орка. – М., 2003. С. 35.
5. интервью субкоманданте Маркоса для колумбийского журнала «Камбио», 25 марта 2001 (перевод О. Ясинского, Чили)  url: http://www.tiwv.com/pais/mexico/entre-vista_con subcomandante_marcos/
6. Солдатов А. Протест молодёжи в Европе: ответ властей (интервью с Александром Тарасовым.) // сайт «Агентура» url: http://www.agentura.ru/experts/atarasoveurope/
7. «Indymedia Belarus»  url: http://belarus.indymedia.org/20339
8. Специалисты по недвижимости считают сквоттинг более перспективным, чем программу «Доступное жилье» // сайт Института «Коллективное действие»

url: http://www.ikd.ru/node/9237

9.  Бесхозная недвижимость и бесплатное жилье // сайт «Маркетинг в недвижимости» url: http://www.mvn.ru/review/a34785.html